Через несколько часов до Бекира вошел обожженный и отвел его в дом

Джанике-ханум.

— С тобой все хорошо? — Глаза Ниязи горели от восторга, как Бекир и не исчезал на всю ночь.

Бекира разрывало от желания обвинить Ниязи в том, что он его покинул, и заодно поделиться болью об Ак-Шее.

— Где Черная Корова? — спросил Бекир.

— В доме. Кемаль-шейх сказал, что ты придешь, — бросил ему в спину

Ниязи. Бекир толкнул дверь. Обожженный шел за ним.

— Кемаль-шейх сказал, что я смогу ее увидеть. О тебе речь не шла.

Обожженный противно улыбнулся, но остановился и остался за дверью.

Бекир ожидал найти Черную Корову прикованной к постели. Он мысленно готовился к тому, что после контакта с чистым суетой она покрылась чешуей или страшными язвами. Но девочка сидела перед оджаком и с удивлением смотрела на собственные руки. В хате стоял запах дыма и сожженных волос. От порядка, который так усердно поддерживала Джанике-ханум, не осталось и следа. У печки чернел отпечаток, словно кто-то запустил в стену клочьем раскаленного угля. На свернувшемся ковре тлела дыра. На полу валялись битые черепки, а полка висела на одной гвоздике. Над ней в сетке трещин чернела вмятина размером с голову ребенка.

— Что здесь произошло? — спросил Бекир.

— Ты не представляешь! — выдохнул Ниязи. — Она как джин огня из сказки.

Азиза-бабы! Когда проснулась, сначала так сидела, а потом… ну ты сам… —

Ему не хватало слов, чтобы описать увиденное.

Бекир присел у Черной Коровы. Снаружи она никак не изменилась.

— Тебе больно? — все, что мог спросить Бекир. Волосы Черной Коровы были удивительно спокойными. — А где Забувайко?

Девочка растерянно посмотрела на руки, у нее в глазах появились слезы.

— Бог вспыхнул у нее язык, — объяснил Ниязи. — Не говорила от пробуждения. И советую тебе отойти. Видишь, руки уже становятся горячими?

Только теперь Бекир увидел горящую полосу на меху Ниязи.

— Эй, все будет хорошо. Мы с тобой, — сказал Бекир и коснулся плеча девочки. Черная Корова вздрогнула, пытаясь сбросить его руку. Ниязи попятился. — Это я, Бекир, — продолжал шептать мальчик. Он почувствовал, как расслабились мышцы девушки, а на лице появилась тень улыбки. Она словно выглядывала со дна колодца.

На голос Бекира из свергнутого мысника вылез Забувайко. Он не понимал, что произошло с его хозяйкой, но почувствовал перемены. Ящерица попыталась прыгнуть на руки девочки. Черная Корова отреагировала мгновенно: ее пальцы скорчило. Прежде чем Бекир успел понять, что происходит, блестящий шар ударил в место, где еще за мгновение до этого сидела ящерица. Из горла Бекира вырвался крик, Ниязи завизжал

и вжался в угол. Черная Корова вскрикнула и упала на пол. Через мгновение она жалобно застонала, будто шок от атаки на любимца вернул ей способность говорить.

— Я убила его! Я убила Забувайку.

Черную Корову затрясло, пальцы снова покраснели. Бекир бросился к подруге, обнял и свалил на пол.

— Успокойся, слышишь, успокойся.

Так всегда делала Ма, когда у него начинались приступы. Черная Корова отчаянно отражалась. Парень крепко держал ее в объятиях, чувствуя жар ее пальцев.

— Он жив, — подал голос Ниязи.

Бекир увидел ящерицу на руках у мальчика-лисенка. Черная Корова перестала сопротивляться. Она протянула руку, чтобы коснуться любимца, но остановилась.

— Он цел, — сказал Ниязи.

У ящерицы только хвост был обожжен.

— Я видела странный сон, — успокаиваясь, прошептала девочка и коснулась тумара на шее. А потом посмотрела на беспорядок. — Что здесь произошло?

Перебивая друг друга, друзья рассказали о новых способностях Черной

Коровы. Она почти не отреагировала, будто ей было безразлично или давно знала, что умеет бросаться огнем.

— Очень странный сон. В нем ко мне приходил отец. Он сказал, что здесь,

— Черная Корова посмотрела на тумар на своей шее, — слова Бога Вспыхов. И их нужно отнести к Гавену Белокуну. Удивительно, правда?

— Бред, — себе под нос прокомментировал Ниязи.

— А ты тоже выпил суер? — игнорируя Ниязи, спросила девочка.

Бекир отрицательно покачал головой. Ему так много хотелось ей рассказать, но обожженный до сих пор стоял за дверью. И он не сомневался, что приспешник Кемаляшейха подслушивает. Шаман верил, что девочка убедит Бекира выпить Воду

Жизнь. Черная Корова проследила за его взглядом и кивнула.

— Что? — не понял Ниязи.

Девочка схватила Бекира за руки, ее глаза стали большими и темными, как ведьма кафа Тети Вальки. Она набрала полные легкие воздуха и громко проговорила:

— Я рада, что выпила суер. Смотри, кем я стала. — Девочка завороженно посмотрела на собственные ладони. Они были холодными и бледными, хотя еще через мгновение до этого пылали в огне. — Атеш.

— Что Атеш? — не понял Бекир.

— Твоя Ма сказала, помнишь? Так перед смертью назвала меня моя мать, словно знала, что Вода Жизни подарит мне силу огня. Я рада, что выпила суер,

— повторила она, особенно подчеркивая «совет».

— Что? Но мне же ты сказала другое… — обиженно начал Ниязи и через мгновение вскрикнул. Черная Корова будто случайно наступила ему на хвост, и он наконец понял, что лучше помолчать.

— Тебе станет легче, боль за мамой утихнет, — улыбнулась Черная Корова Бекиру. — Вода Жизни как Забувайко, только лучше. Ты будешь помнить, но уже не будет болит. — А потом девочка наклонилась и поцеловала его в щеку. Кровь прилила к лицу Бекира. Сердце так сильно стучало, что он чуть не прослушал слова, которые она прошептала ему в ухо: — Нам нужно бежать. Кемаль-шейх не тот, за кого себя выдает.

Но больше ей ничего не удалось сказать. Пришел обожженный и приказал

Бекиру возвращаться в свою келью.

— Вы сможете наговориться и даже немного больше, — обожженный одарил Черную Корову масляным взглядом, — только когда ты выпьешь Воды

Жизнь. — Если у тебя все, Карасевда, мне надо покормить девочку. -

Джанике-ханум толкнула мужчину бедрами и вошла в комнату.